«Конец Уолл-стрит - 7»

Рынок высокорисковой ипотеки распахнул объятия тем американцам, которых нельзя было и близко-то подпускать к Уолл-стрит. Кредиты выдавались людям, кредитоспособность которых была ниже, чем у 71% остального населения. Айсман лично был знаком с некоторыми из таких заемщиков. Однажды его домработница, родом из Латинской Америки, сказала Айсману, что собирается купить таунхаус в Квинсе.

— Цена дома представлялась совершенно несуразной, а банк предложил женщине взять ипотечный кредит с переменной ставкой и с минимальным первоначальным взносом, — говорит Айсман. В конечном счете ему удалось убедить ее взять обычную ипотеку с фиксированной ставкой. А вот другой случай: как-то раз ему позвонила няня, которую он нанимал еще в 1997 году для своих новорожденных дочерей-близняшек.

— Это была замечательная женщина. В свое время она приехала в Штаты с Ямайки, — рассказывает Айсман. — Так вот, однажды она мне звонит и говорит, что ей и ее сестре принадлежат целых пять таунхаусов в Квинсе. Естественно, я удивился: «Как это вы так сумели?» А очень просто. Вначале они купили один дом, а когда он вырос в цене, к ним обратился их кредитор и предложил «рефинансироваться под залог» и взять еще один кредит на $250 тыс., который они потратили на покупку нового дома. Потом эта недвижимость тоже подорожала, и сестры опять повторили аналогичный эксперимент. И к тому моменту, как все пошло прахом, у них в собственности находилось пять домов, рынок стремительно падал, а им нечем стало платить по кредитам.

Оглядываясь назад, можно сказать, что в конечном итоге практически все высокорисковые ипотечные облигации упали в стоимости до нуля. Но осенью 2006 года, когда Айсман начал активно работать с этой категорией бумаг, дальнейшее развитие событий предсказать было весьма сложно. Айсман и его напарники стремились отыскивать на рынке самые «дурно пахнущие» кредиты и заключать относительно них соглашения о кредитных дефолтных свопах с Goldman Sachs или Deutsche Bank.

Такая деятельность по существу была связана с анализом разнообразных высокорисковых кредитов, только вот анализ этот изначально должны были проводить кредитные учреждения, прежде чем раздавать подобные займы едва ли не всем желающим. В частности, речь шла о том, чтобы найти ответы на следующие вопросы: как поведут себя малообеспеченные американцы, столкнувшись с возможными финансовыми затруднениями? Насколько должны упасть цены на недвижимость, чтобы вызвать «схлопывание» пузыря на кредитном рынке? (Как выяснилось впоследствии, для этого не понадобилось даже снижения цен на жилье — оказалось достаточным, чтобы цены просто перестали расти и замерли на одном уровне). Или, к примеру, такой интересный факт: уровень дефолтов заемщиков в штате Джорджия в пять раз превышал аналогичный показатель для Флориды, хотя уровень безработицы в обоих штатах был одинаков. С чем это было связано? В Индиане уровень дефолтов составлял 25%, а в Калифорнии — всего 5%. Почему?

Чтобы разобраться в ситуации, Мозес отправился в Майами и побывал в жилых районах, застроенных за счет высокорисковой ипотеки.

— Из Майами он позвонил мне и воскликнул: «Господи, Стив, ты даже представить себе не можешь, что тут творится на самом деле», — вспоминает Айсман. По заключению аналитиков, для того, чтобы облигации с рейтингом BBB превратились в пыль, уровень дефолтов по соответствующим кредитам должен был достичь 14%. А Айсман предполагал, что в некоторых регионах страны этот показатель окажется значительно выше.

И вот ведь что интересно — даже те, кто предчувствовал грядущую катастрофу, далеко не сразу сообразили, в чем заключаются ее глубинные причины. Все перевернулось с ног на голову — люди вначале выставляли облигации на продажу без покрытия, а потом начинали обдумывать, к чему это приведет. Айсман, конечно, знал, что кредиторы высокорисковой ипотеки зачастую не брезговали весьма сомнительными сделками. И все же он не предполагал, что представители высших кругов капиталистического общества США настолько беззастенчиво и масштабно использовали мошеннические схемы.

Так, Айсман знал, что крупные инвестбанки с Уолл-стрит действовали следующим образом: брали огромные суммы кредитных средств с рейтингом не выше BBB, помещали их в трастовые компании, затем «распиливали» эти кредиты на транши, после чего вплоть до 60% новых бумаг уже имели рейтинг AAA. Но он все равно не мог взять в толк, почему и как рейтинговые агентства «дают добро» на превращение кредитов с рейтингом BBB в облигации с рейтингом AAA.

— Я не понимал, как это люди умудряются так «изящно» делать из дерьма конфетку, — говорит Айсман. Однажды он пригласил к себе на совещание некоторых специалистов по работе с облигациями из Goldman Sachs, Lehman Brothers и UBS.

— Всех нас беспокоил один и тот же вопрос, — вспоминает Айсман. — «Какова роль рейтинговых агентств во всей этой истории?» И всякий раз, как я спрашивал об этом у «знающих людей», реакция неизменно была одна и та же — мои собеседники с глубокомысленной усмешкой отводили глаза в сторону.

Как-то раз Айсман нанес визит в рейтинговое агентство Standard&Poor’s и спросил, как изменится уровень дефолтов, если цены на недвижимость упадут. Сотрудник S&P не смог вразумительно ответить на этот вопрос; судя по всему, в своей деятельности агентство даже мысли не допускало о том, что цены могут пойти вниз.

— Эти ребята считали незыблемой аксиомой, что цены на жилье будут только расти, — говорит Айсман.

Будучи инвестором, Айсман имел право присутствовать на ежеквартальных конференциях, которые проводило агентство Moody’s, но при этом ему не разрешалось задавать вопросы. Тем не менее, представители Moody’s старались вести себя достаточно корректно. В июне 2007 года глава агентства даже пригласил Айсмана и его помощников встретиться у него в офисе. К тому времени Айсман уже окончательно убедился, что ситуация на рынках ухудшается не по дням, а по часам, и он полагал, что руководитель Moody’s тоже объективно оценивает положение дел.

— Однако, в процессе беседы, — вспоминает Дэниэл, — этот уважаемый человек без тени сомнения на лице заявил нам: «Я абсолютно уверен в том, что все рейтинги, которые присваивает наше агентство, вполне соответствуют действительности». Тут Стив прямо-таки подскочил на кресле и воскликнул: «Как? Как Вы говорите?» Вид у Айсмана при этом был такой, как будто он только что услышал самую оглушительную нелепицу за всю историю существования финансовой системы. Наш собеседник спокойно повторил сказанную фразу. Тут уж Айсман не выдержал и просто расхохотался ему в лицо.

— При всем огромном уважении к Вам, сэр, — почтительно произнес Дэниэл, когда они уже собрались уходить, — позволю себе заметить, что Вы глубоко заблуждаетесь.

А ведь это было не Fitch и даже не S&P. Это было Moody’s — самое элитное среди рейтинговых агентств, 20% акций которого принадлежали Уоррену Баффету. И все же какой-то там Винсент Дэниэл из Квинса не побоялся открыто заявить руководителю столь известной компании, что он либо глупец, либо мошенник…

Продолжение следует.

Перевод: Сергей Сурин